 |
– Валентина Валерьевна, после проектов «Ты – суперстар», наверное, сложно сказать, что вы, Муромов, Малежик, Глызин, Беликов – это наше прошлое? Скорее, это представители именно хорошей музыки? – Здесь несколько факторов. Во-первых, есть поколение, которое, как бы смешно это ни звучало, но оно выросло на этих песнях. Люди вместе с нами взрослели, переживали эпоху перемен, тяжелые и радостные моменты. А что касается качества музыки, то в наше время непрофессионалов просто не могли выпустить на сцену! Это был обязательный фактор в профессии, без этого ты не мог устроиться на концертную работу в филармонию. А сейчас на сцену идут все, кому не лень, и критерием профессионализма является наличие толстого кошелька. – Вы болезненно к этому относитесь? – Я не могу быть равнодушной, потому что это моя страна, это публика, которую я очень люблю, и мне не все равно, что она слушает, мне не все равно, с кем выходить на одну сцену. Меня пугает, скажем так, легкомысленное отношение нового поколения артистов к профессии. А ведь профессия певца очень сложная – в нее нужно вложить много труда, знаний, и еще ее нужно ценить. – Скажите, вы идете к своему слушателю со старым творческим багажом? – Не только. Он пополняется, но с каждым годом все труднее найти хорошую красивую песню. Приходится рыться в багажах тех лет и работать с композиторами того времени, потому что молодых талантливых композиторов мало. Во-вторых, если они и выдают новую песню за свое произведение, то, как правило, это по кусочкам «тыренные» мелодии, а они не являются произведением как таковым. Это опять же от общей необразованности и легкомысленного отношения к профессии. А на моих концертах звучат и народные вещи, и классические обработки инструментальных произведений, ведь я же еще инструменталистка – 12 лет отыграла на скрипке. – Сложно было обучаться игре на скрипке? – Это самый сложный инструмент, его еще называют царицей музыки. – Как выбор пал на скрипку? – Я родилась в музыкальной семье: мама у меня певица, а папа – композитор, баянист. А скрипка… Ну, спросили как-то девочку: «На чем ты хочешь играть?». Я ответила: «На скрипке». Вот и проходила 12 лет с футляром! (Смеется). Вообще, скрипка – это инструмент, который дает всю эмоциональную палитру, а многие музыкальные штрихи вообще невозможно сделать, кроме как на скрипке. – То есть на концертах зрители видят и Легкоступову-скрипачку? – Нет, сейчас я не играю – у меня нет времени заниматься, а плохо играть со сцены на скрипке я себе не позволю! Хотя несколько лет назад еще выступала, исполняя на любимом инструменте «Чардаш» Монти. – Судя по всему, вы много музыки впитали в детстве… – Я просыпалась под «Пчелку» Шуберта, засыпала под «Полет шмеля» Римского-Корсакова. Моя мама исполняла русские народные песни, поэтому огромную любовь к народному творчеству я храню с раннего детства и пою эти песни на концертах. И, кстати, никогда не ограничиваюсь русскими народными песнями. Я люблю фольклор разных народов нашей бывшей необъятной страны СССР – очень красивы украинские песни, свой колорит есть у армянских и грузинских песен. Как мне кажется, фольклор – это «кровь» нации, где чувствуются все вкусовые ощущения, и по мелодическим оборотам можно определить, что это за республика. Например, когда слышишь молдавские наигрыши, понимаешь, что такое Молдавия – солнце, виноград и так далее. – Вы согласны, что это та ниша, которую пора восполнять? – Я ее, кстати, и восполняю, поскольку преподаю в академии имени Гнесиных. К примеру, среди моих учениц есть девочка из Абхазии, которая и внутренне, и внешне представляет свою народность. Поэтому я ей и посоветовала заниматься своей музыкой, которую можно исполнять и в современных обработках, и в чистом виде с национальными песнями. И эту музыку надо продвигать вперед, поскольку это наш воздух, наш кислород! – Вы ощущаете новый всплеск интереса к вашей личности и музыке 20-летней давности в тех же регионах? – Талант – величина постоянная, поэтому я не понимаю, когда говорят «всплеск – не-всплеск». У меня никогда не было дефицита внимания со стороны зрителей. Можно говорить только о всплеске интереса со стороны молодежи, поскольку современная музыка – это озеро маленькой глубины, оно быстро выпивается, поэтому им и интересно заглянуть в прошлое. Да, меня все воспринимают как певицу одной песни. Но я к этому отношусь спокойно и желаю всем нашим певцам, чтобы в их жизни была хотя бы одна «Ягода-малина». – Валентина Валерьевна, как же добиться качественного уровня нашей музыки? Почему так сложно увидеть настоящие таланты, несмотря на «Фабрики звезд» и прочие конкурсы? Может, не там их надо открывать, а в музыкальных учебных заведениях? – «Фабрика звезд», с одной стороны, была хорошим трамплином для талантов, которые дойдут до самого проекта. Но на прослушивание туда стоят огромные очереди и понятно, что в финал пройдут ребята отнюдь не по результатам честного отсеивания и выявления таланта. Популяция «звезд» – не фабричное дело. Мастерство – это ручная работа. У нас очень много талантливых молодых исполнителей, но чем они талантливее, тем больше препятствий на их пути, у них нет возможности выйти на большую сцену. Потому мы их и не можем увидеть! Это я вам говорю с полной ответственностью, поскольку у меня есть яркие примеры того, как очень талантливые ребята не могут пройти на конкурс, потому что у его организаторов якобы свое видение этого дела. В результате мы имеем непонятные «Пять звезд» и «Юрмалу», хотя на отборе я видела очень достойных ребят, которые могли бы стать национальным достоянием. – Вы сами были на этих конкурсах? – Да, поскольку там выступала моя ученица Юля Пак, но ее не пустили в финал. Хотя весь зал после ее исполнения встал и долго аплодировал ей, и эта девочка – гордость нации. Парадоксально получается: чем талантливее человек, тем меньше у него возможностей и денег. Почему с этими людьми часто происходят трагические случаи? Потому что они на острие нервов, талантливые люди не умеют просить… Поэтому я мечтаю о том, чтобы был в нашей стране фонд, который помогал бы таким детям. Впрочем, кому-то, видимо, выгодно, чтобы вокруг была серость, и на ее фоне кто-то блистал… – Скажите честно, проект «Ты – суперстар» сильно вам помог? – Произошла только переоценка ценностей. Но я была рада этому хотя бы потому, что многие думали, что меня уже нет на свете. Помогло, потому что телевизионный экран – это магия! Кочнев Сергей — 07.11.2008 ИСТОЧНИК |
